Блинов Юрий Иванович

В ЦСКА: 1967-1975

Юрий Иванович Блинов родился в столичном районе Люблино в 1949 году и, будучи мальчишкой, связывал своё дальнейшее будущее в первую очередь с футболом. Семья у игрока была большая, спортивная. Один из его старших братьев играл в футбол, другой – в хоккей. По словам самого Блинова, пойти в футбольную школу ЦСКА его побудила красивая форма армейцев. "В футболе мне легко, прямо скажу, всё давалось. Выступая за сборную Москвы, получал призы для лучшего нападающего на различных турнирах, выступал за юношескую сборную СССР, возглавляемую Евгением Ивановичем Лядиным. Среди моих партнёров были тбилисские динамовцы братья Гиви и Леван Нодия. А зимой играл за армейскую школу в хоккей, там команду моего возраста тренировал замечательный педагог Виталий Георгиевич Ерфилов", - вспоминал Юрий Иванович. А определиться с выбором парню помог не кто-нибудь, а сам Анатолий Тарасов, сразу заметивший в нём хоккейный талант и внимательно следивший за его развитием. Когда Блинову пришло время служить, Анатолий Владимирович даже спрашивать его не стал, кем он хочет быть. "Хоккеистом – и точка", - сказал как отрезал. И это всё, несмотря на мольбы Всеволода Боброва, тогда работавшего в футбольном ЦСКА. Легендарный форвард очень не хотел отпускать перспективного футболиста, предлагая ему место в основе армейцев уже через год-другой. Не сложилось. Интересно, что пути Боброва и Блинова вскоре вновь пересеклись - Всеволод Михайлович тогда был старшим тренером хоккейной сборной, а Юрий в ней играл.

В своём любимом клубе наш герой провёл восемь сезонов, выиграв за это время все титулы советского хоккея – пять раз становился чемпионом страны, дважды был серебряным медалистом. Кроме того, в 1968, 1969 и 1973 годах Блинов в составе армейской машины брал и Кубок СССР. Из его личных достижений можно выделить завоевание приза "Лучшему нападающему СССР" в 1970-м. Тогда Юрий Иванович в 32 матчах забросил 25 шайб. Годом ранее на его счету было лишь 14 голов. А всего в чемпионатах СССР Блинов провёл 236 матчей и забросил 119 шайб. Покинуть ЦСКА пришлось в 1975 году: конкуренция за место в составе оказалась слишком серьёзной. А заиграть на том же уровне в СКА МВО и саратовском "Кристалле" не получилось. "После ЦСКА, как ни странно, заиграть в другой команде было очень сложно, - признавался спортсмен. - Позже Борис Павлович Кулагин приглашал в "Спартак", но, подумав, я решил отказаться. Пошёл работать в команду "Авангард", которая готовила молодых игроков для армейского клуба". Что же касается карьеры армейца в сборной, то его вызывали в состав национальной дружины лишь в 1972 году, самом удачном для него сезоне. Именно тогда Блинов стал серебряным призёром мирового первенства и чемпионом Олимпиады. В обоих случаях бомбардирские показатели форварда внушали уважение: на чемпионате он заработал 10 (4+6) очков в десяти встречах, на Играх в пяти матчах отличился трижды. В том же 1972 году Блинов получил и звание заслуженного мастера спорта. Стоит отметить, что и в ЦСКА, и в сборной мастер заменил переведённого в другую тройку Валерия Харламова. Самое удивительное, что связка с Михайловым и Петровым от перестановки не стала менее мощной или опасной, хотя возвращения Валерия, конечно же, ждали. "Мы с Володей Петровым всегда огорчались, когда его переводили в другие звенья, хотя, например, с Юрием Блиновым, талантливым крайним, играть было совсем неплохо. 1972 году в Саппоро мы без особых осложнений заняли первое место, обыграв, между прочим, американцев, — 7:2. Тогда я ещё не знал, что это последнее соревнование в сборной для Аркадия Чернышёва и Анатолия Тарасова. Сама Олимпиада, её дух, интересная борьба мне понравились, хотя на время нас разлучили с Харламовым, он играл в звене с Викуловым и Фирсовым", - вспоминал Борис Михайлов в книге "Такова хоккейная жизнь". Ну а сам Блинов был доволен, говорил, что "играть с такими асами, как Михайлов и Петров, было одно удовольствие". Правда, Михайлов с Петровым были его партнёрами недолго. "Что-то Борису Кулагину в нашей тройке не нравилось. Да и сам я прекрасно понимал, что с Валерой у них лучше получалось, поэтому подошёл к тренеру ЦСКА Константину Локтеву и попросил вернуть в звено Валеру, а мне дать других партнёров", - вспоминал наш герой. И всё же, пожалуй, главным событием в карьере армейца стала Суперсерия 1972 года, когда советские хоккеисты впервые столкнулись с мастерством канадских профи. "Отмечу, что мы, выходя на первую встречу в монреальском "Форуме", волновались, но ни в коем случае не боялись сборной Канады. За несколько дней до этого мы посетили игру клуба "Торонто", за который тогда выступал шведский защитник Берье Сальминг, бывший в команде одним из лучших. Раз он, европеец, не теряется на таком уровне, то и нам это вполне по силам, решили мы", - говорил Блинов. Начало первого матча выдалось для нас кошмарным: сборная Союза проигрывала 0:2, однако командными усилиями и индивидуальным мастерством Валерия Харламова ход встречи удалось переломить. Юрий Иванович вспоминал те моменты: "Помню, Бобров и его помощник Борис Павлович Кулагин говорили: "Главное, не рассыпьтесь. Начало может быть каким угодно – канадцы всё сделают, чтобы как можно быстрее успеха добиться. Если у них это и получится, то ничего страшного – играйте по-своему, только и всего". И действительно, мы проигрываем 0:2, а я смотрю со скамейки на голеностопы соперников и вижу: подсели канадцы! Проходит несколько минут – и Женя Зимин сокращает разрыв. Потом выходим вдвоём с Борисом Михайловым, я ему отдаю, он бросает между ног Драйдена – 2:2! А дальше пошло-поехало". На счету Блинова в этой серии оказалась не только переломная передача в первом матче, но и две важнейшие шайбы в четвёртом и пятом. Заключительный матч в Канаде был очень важен для обеих сборных, но для хозяев, естественно, на кону стояла чуть ли не национальная честь. Они вышли на лёд рвать и метать, но были встречены холодным душем из двух шайб Михайлова и одной – Блинова. В том матче наши ребята победили со счётом 5:3. В первом же московском поединке уже к 32-й минуте сборная СССР "горела" 0:3, и именно шайба Юрия Ивановича положила начало перелому в игре. В третьем периоде "красная машина" забросила четыре шайбы за пять минут и выиграла встречу 5:4. Так и получилось, что Блинов стал чуть ли не талисманом советской сборной в Суперсерии. Если он забивал или отдавал голевую передачу, наши неизменно выигрывали. А вот если его пушка молчала – уступали. До сих пор Блинов жалеет о том, что серию не удалось выиграть, хотя были все шансы. "Злую шутку с нами сыграл успех в пятом матче, когда мы уступали по ходу встречи, но тем не менее вырвали победу. После этого для того, чтобы не проиграть серию, нам надо было сделать ничью в одном из трёх оставшихся матчей, но мы потерпели в них поражения. Позабыли, что соперник всегда бьётся до последнего", - с горечью утверждал он. В 90-х ему удалось потренировать команду "Полярные Зори" из Мурманска, организованную руководством Кольской АЭС. Больших успехов хоккеисты, правда, под его руководством не добились, но выглядели вполне достойно. Сейчас олимпийский чемпион находится в прекрасной физической форме, до сих пор играет в футбол и хоккей. "Для меня очень важно не вешать коньки на гвоздь, ощущать, что активная жизнь в хоккее продолжается, - подчёркивает спортсмен. - Все мы, кто когда-то играл на высоком уровне, привыкли постоянно двигаться. А это та привычка, от которой не стоит избавляться".

* * *

Юрий Блинов: Я всю душу отдал ЦСКА. Как я мог уйти в «Спартак»?

Если Блинов забивал или отдавал голевую передачу, наша сборная выигрывала – неопровержимое правило Суперсерии 1972 года. Три очка Блинова – три победы. Он забивал в Ванкувере и первой московской игре, а в Монреале отдал голевую передачу Михайлову. Прошло сорок с лишним лет, а Блинов не унимается – лихо объезжает ворота и выкатывает под бросок Александру Гусеву, который открывает счет в двусторонке легенд хоккея. За полчаса до этого олимпийские чемпионы семидесятых, восьмидесятых и девяностых выстраиваются вокруг своего играющего тренера Юрия Ляпкина, снимают шлемы и минуту молча смотрят на лед. В пятницу не стало Владимира Викулова, который впервые победил на Олимпиаде через семь лет после того, как начал заниматься хоккеем. Одним из самых близких людей Викулова в ЦСКА и сборной был Юрий Блинов. Выйдя из раздевалки после матча, он присаживается на ближайшую лавку, не выпуская из рук клюшку – то поднимает ее слишком высоко, то ударяет о пол. Будто продолжает играть.

– Приехали мы как-то в Америку. Пошли в магазин. Языками не владели, но узнать цену или выбить скидку могли. Денег нам выдавали немного, в основном брали мохеровую ткань, а в тот раз Володя Викулов купил мне пиджак, брюки сумасшедшие, ботинки и кожаное пальто. Мы ж дружили, постоянно в одном номере селились. Надеваю это все, выходим – навстречу Тарасов. Викулов на меня кивает: «Посмотрите, Анатолий Владимирович, вот так выглядит простой человек из Люблино». Тарасов захохотал: «А старый костюм куда дел?» «Выкинул», – отвечаю. Тарасов: «Правильно сделал!»

– Третьяк рассказывал, что на Викулова в последние годы смотреть стало тяжело, что он лишился семьи и дома.

– Пять лет назад он лежал в больнице, последние четыре года не выпивал вообще. У него нарушился вестибулярный аппарат. Тяжело близких людей терять, с которыми тонны пота пролил. Мы ведь все вместе росли. Говорят, что ЦСКА всю страну обирал – это неправда. Своя школа давала по два-три человек в год, сами смотрите: 45 год рождения – Коля Толстиков, вратарь. 46-й – Викулов, Полупанов, Еремин, 47-й – Сашка Гусев, 48-й – Валерка Харламов, 49-й – я и Володя Лутченко, с которым мы с восьми лет вместе, фактически жизнь вместе прожили.

– Вы ведь были чуть ли не последним спортсменом, кто совмещал хоккей с футболом. Это стало практически невозможно в начале пятидесятых, а вы в 67-м сыграли против «Динамо» за футбольный ЦСКА.

– А я до сих пор футбол люблю сильнее. Вот все говорят: хоккей придумали канадцы. Да тогда и нации такой не было, как Канада, – хоккей придумали англичане. А кто придумал футбол? Все думают: англичане. Да какие англичане? Его придумал Бог! Мы в юности плакали, глядя на Тостао, Жаирзиньо, Пеле и Ривелино. Это такие красавцы были! Не то что Это’О, которого чуть ли не на телеге к полю подвозят, чтобы он играл. Однажды у нас была трехчасовая пересадка в Бразилии. Так я нырнул в такси и полетел на «Маракану», только чтоб посмотреть на нее. Вот как я футбол люблю.

Фил Эспозито и Юрий Блинов

– А как вы в него пришли?

– Мой двоюродный брат Борис играл за «Шахтер», дважды выигрывал Кубок страны, родной брат тоже прилично играл и всегда был для меня образцом – за всю жизнь ни одной папиросы не выкурил. Мы жили в маленькой квартире в Люблино – четыре брата, сестра и родители, но ничего – никто не обижался. Сестра танцевала в Большом театре, а меня тянуло на поле, но братья не пускали – считали, что достаточно в семье спортсменов.

– А вы?

– Как-то в Люблино приехала команда ЦСКА 46 года рождения. Я такой шанс не мог упустить и напросился к ним. Тренер спросил: «Ты какого года?» – «Сорок шестого», – отвечаю. – «Честно?». – «Честно». Документов-то никаких у меня не было, проверить не могли, так что поверили на слово: «Ладно, выходи играй». А я мало того, что в 49-м родился, так мне и надеть было нечего – ботинки одни, в которых во дворе бегал. В футбол я неплохо играл, так что тренеру ЦСКА понравился. Выдали мне форму, и когда я домой ее принес – мать аж зарыдала. Не то от радости, не то от неожиданности. А тренировал меня Алексей Григорьевич Гринин. Бессменный, между прочим, капитан команды лейтенантов.

– Лихо у вас все закрутилось.

– Из Люблино вышло два заслуженных мастера спорта – Николай Тищенко, который со сломанной ключицей стал олимпийским чемпионом, и Блинов. Я этим горжусь: вырос в бедной семье, где даже телевизора не было, сидел на печке и слушал по радио репортажи с чемпионатов мира, а в 17 лет я, маленький пацан из дубля, – вы представьте только – зашел в раздевалку ЦСКА, где сидели люди, которых знал весь мир, чьи имена я раньше только по радио слышал.

– Как вы выбирали между футболом и хоккеем?

– Зимой я занимался в хоккейной секции ЦСКА у знаменитого тренера Ерфилова и однажды нам объявили: Лешу Полякова, Бориса Ноздрина, Володю Лутченко и меня берут в команду мастеров. Я им тогда сразу сказал: вы, ребята, идите в хоккей, а я буду в футбол играть. Но Локтев – он тогда Тарасову помогал – сказал нам готовиться к игре со «Спартаком». Говорю Локтеву: «Константин Борисович, Бобров узнает – убьет». Всеволод Михайлович же тогда футбольный ЦСКА как раз тренировал. Локтев мне: «Ничего, я все улажу». И вот играем мы со «Спартаком» – после серии удалений остались три на три. Локтев кричит: «Выходят Ноздрин, Лутченко и Блинов». Вышли мы – выиграли 6:0, а я за период забросил три шайбы. После игры снова говорю: «Все, больше в хоккей ни ногой».

– И уже вскоре сыграли за футбольный ЦСКА.

– Накануне той игры с «Динамо» я забил два мяча за дубль, так что во втором тайме матча основных составов Бобров выпустил меня в пару к Дударенко – а под нами играл Владимир Федотов. Была возможность забить, но в итоге мы проиграли 0:2. Потом еще в Баку вышел. Приезжаю домой, – мы уже в Кузьминках жили – ложусь спать, а утром приезжают из комендатуры. Попросил отца: «Пап, не пускай их». Но ему делать нечего – четыре генерала приехали за мной, пацаном. Повезли меня на дачу министра обороны. Захожу, а там – Тарасов: «Во что играть будешь?». Отвечаю: «В футбол». – «А я говорю: в хоккей». – «А я говорю: в футбол». Андрей Антонович (Гречко, министр обороны) встрял: «Толик, а что он с тобой так разговаривает? Давай в часть его». Так мне и пришлось выбрать хоккей.

– А дальше?

– Поехал на сборы в Кудепсте. Весил 72 килограмма, а за 21 день сборов набрал еще 12. Оброс мышечной массой. Мне все давалось легко: кроссы, ускорения. В хоккейной команде одни легенды были, но меня приняли как своего: и Юрий Моисеев, и Женя Мишаков, и Анатолий Фирсов. Фирсов играл в тройке с Сенюшкиным и Волковым, но затем в команде появились Полупанов с Викуловым и им нужен был опытный дядька. Фирсов – это сказка: и сам играл на неземном уровне, и партнерам помогал расти. С ним играть – одно удовольствие: я ему пас, он – мне, вратаря изловили и закатили в пустые ворота. Фирсов на льду – это симфония.

– Чего не можете принять в сегодняшнем хоккее?

– Пример вам: вот есть Женя Лапенков, воспитанник ЦСКА. Он как-то играл за «Локомотив», а затем перешел в «Спартак» и я попал как раз на его игру против Ярославля, его бывшей команды. Там случился эпизод, когда игрок «Локомотива» опустился на колено, а Лапенков не пошел на него. Витька Пачкалин, тренер, спрашивает Женьку после игры: «Ты почему не бьешься?» – «Да это ж друг мой. Если б я в него въехал, он бы играть закончил». Я просто удивляюсь. 192 см роста, 98 кг, такая машина – и не играет. Сейчас вот жалуются, что сборная незрелищно играет, чемпионат мира провалила . Но Билялетдинов ведь воспитанник «Динамо», а они всегда играли по схеме 4 – 1. Четверо обороняются, один в атаке. А у ЦСКА была тактика силового давления, потому и выигрывали.

Род Джилберт и Юрий Блинов

– В футбольном ЦСКА вы застали Альберта Шестернева. Какая история, с ним связанная, вам запомнилась?

– Рассказал он нам про один случай, как играл на «Маракане» за сборную против Бразилии. В первом тайме Жаирзиньо так замучил финтами Бориса Кузнецова, что в перерыве тот поставил на стол бутсы и сказал: «Все, играть больше не буду – не могу». Качалин пробовал его переубедить, но в итоге крикнул Пономареву: «Готовы?» Володька вышел на замену, но наша сборная все равно проиграла – 0:2. Когда они вернулись в Москву, мы играли двусторонку на искусственном газоне ЛФК ЦСКА. Я бегу навстречу Пономареву, прокидываю мяч, а он раз – и подкат делает. Шестернев у него спрашивает: «Володь, а ты чего на «Маракане» против Жаирзиньо подкаты не делал?». Володька ему: «Я что, дурак? Чтоб надо мной 200 тысяч смеялись?»

– Ваша самая памятная футбольная поездка?

– Первый раз я выехал за границу с юношеской сборной – братья Нодия в ней были, Масляев, Володя Онищенко, Реваз Чохонелидзе. Приехали в Испанию и выиграли 2:0, а я забил оба мяча.

– В хоккейную сборную, я читал, вас внедряли вместе с Харламовым.

– Да, Валера потом часто приезжал к нам на дачу – моя прекрасная теща к нему как к родному относилась. Если б вы послушали ее рассказы про Валеру, вы бы плюнули на этот фильм про Харламова и не стали бы его смотреть.

– Да я и так плюнул. Там какой-то адский коктейль из выдумок и перевернутых фактов.

– Нет, ну как тренер может без коньков выходить на лед – они вообще соображают что-то? Меня часто спрашивают про это кино, а я и не знаю, что ответить. Не объяснять же всем, что Валера в Суперсерии выходил в тройке с Викуловым и Мальцевым, а с Петровым и Михайловым тогда играл я.

– А правда, что в аэропорту Монреаля вас встречали на кадиллаках?

– Встречали, но мы всей командой уселись в автобус. Вывели нас через задний вход и увезли в гостиницу. Наутро вышли на тренировку – канадцы нам, кстати, с новой формой помогли. Кое-как привыкли к канадским площадкам, но перед первой игрой полтора часа простояли на церемонии открытия Суперсерии. Ноги затекли так, что мы их уже не чувствовали. Пропустили быстро две шайбы, но минуте к седьмой почувствовали, что канадцы стали садиться – сначала Зима (Евгений Зимин) забросил, потом мы с Михайловым разыграли и сравняли – и понеслась. До сих пор пересматриваю записи и вижу, что я в тройке с Петровым и Михайловым ничего не испортил. Сильнее Володи Петрова я центрального нападающего вообще никогда не видел.

– Что происходило в раздевалке после 7:3 в первой игре?

– Да только то, что вошел наш посол канадский, Родионов, и встал на колени: «Спасибо за все, что вы сделали сегодня – я такого и за 20 лет бы не сделал. Мы сегодня договорились с канадцами о поставках пшеницы на пять лет».

– Юрий Лебедев рассказывал, что ему предлагали остаться в Канаде люди, выдававшие себя за его дальних родственников. А вам что предлагали?

– Ко всем подходили. Помню, приехали четверо, стали что-то предлагать. Я крикнул: «Police!» и те быстро скрылись. Я ж офицер – ну, как я мог остаться в Канаде?

– Какие отношения сложились с канадцами?

– Нормальные. Канадцы вообще классные ребята. Когда приезжали к ним ветеранской сборной, Иван Курнуайе приглашал нас в свой ресторан. Спросили их: «А чего вы нам руки-то не пожали в Канаде?» Отвечали: «А чего вам жать – вы же у нас деньги отняли». Мы до сих пор время от времени встречаемся. Ездим на турнир в Дубаи и Абу-Даби. Туда еще финны подтягиваются – Яри Курри и Эса Тикканен. Курри там порой такие комбинации разыгрывает, что народ по пять минут хлопает. Поездки эти устраивает мой знакомый из канадского посольства – его Боб зовут, но сам он русский, тоже в хоккей поигрывал. Звоню ему, говорю, что хочу с семьей съездить в Эмираты – пожалуйста. Даже денег не плачу.

– Удобно.

– Канадцы очень хорошо к нам относятся. Мне порой кажется, что в Канаде нас знают больше, чем в России. Ведь кем у нас заполняли трибуны, когда московская часть Суперсерии разыгрывалась? Сидело КГБ в галстучках да пиджачках. Нет чтоб простой народ пустить, порадовать людей. Билеты, поступавшие в продажу, стоили тысячу рублей – представляете? Я одному знакомому подарил билет, который хоккеистам выдавали, так он поверить не мог: «А меня точно пустят?» – «А чего тебя не пускать-то? Скажи, что ты дядя мой».

Борис Михайлов, Владимир Петров и Юрий Блинов

– На победной Олимпиаде в Саппоро, где вы забросили три шайбы, отличился чех Вацлав Недомански: сначала швырнул шайбой в Тарасова, а потом ударил главного тренера Чернышева. А вам от чехословаков доставалось?

– На чемпионате мира в Праге кричали что-то с трибун, но мне было наплевать – не обращал на это внимание. За чехов выступали братья Холики – и если Ярослав был страшным провокатором, то Иржи – вот таким мужиком. Когда приезжали играть с «Дуклой» на Кубок европейских чемпионов, Иржи всегда звал нас в гости. Дружили мы и с Иваном Глинкой – впервые пересеклись с ним на молодежном чемпионате Европы в Ярославле. Глинка жаловался мне: «Нам вашу сборную никогда не победить». Но на чемпионате мира после японской Олимпиады мы им все-таки проиграли.

– Мишаков, завершив карьеру, работал начальником военкомата, Лебедев перевозил в багажнике миллионы из одного банка в другой, а вам приходилось работать за пределами спорта?

– В охране я работал. Тренировал московский «Авангард», но там денег мало платили, поэтому успевал и туда и сюда. С половины восьмого до двенадцати подрабатывал охранником на заводе, а затем выходил на лед. Потом меня нашли и пригласили работать на Крайний Север.

– И как вам там работалось после пятидесяти лет в Москве?

– Пригласили в город Полярные Зори – 200 километров от Мурманска. Там хорошо: роза ветров, меньше 15 градусов не бывает. Красивый, чистый город. Пылинки нет. Директор Кольской АЭС Юрий Васильевич Коломцев многому меня научил – я таких людей не видел. Во всем меня поддерживал. Хоккейная команда «Полярные Зори» и до меня хорошо играла, но я пришел и сказал: «Нужно играть еще лучше – иначе пойдете в дворники». Коломцев смеялся, но я омолодил состав и мы всех обыграли – и на Кубке Севера, и на Кубке атомных станций. В финале играли с командой, которая наполовину была составлена из липачей, которых понавезли из Санкт-Петербурга. Подходит ко мне их тренер перед игрой: «Вот увидите – мы вас обыграем». А после – я к нему: «Помногу липачей берете. Не на то деньги тратите – лучше б детям отдали». Мы тогда 9:4 выиграли. Жалею, что в Мурманской области не остался. У меня там все было.

Понимаете, у меня рано умерла мама, через полгода – отец. Затем брат, двоюродный брат, сестра. Валентина Тимофеевна Яшина, жена Льва Ивановича, стала мне второй матерью. Очень порядочная женщина, она хорошо знала моих родителей. Они с супругой Боброва Еленой Николаевной – героические женщины. Переживали со своими мужьями и успехи, и трагедии. Мы ведь пропадали на сборах по девять месяцев. Нас, например, отпускали после игр домой только если мы одерживали 10 побед подряд. Да и то – наутро мы должны были вернуться в клуб.

Но я ни о чем не жалею, мне есть чем гордиться – я объехал весь свет, стал олимпийским чемпионом. Я не пью и не курю, у меня выросли дети, подарили мне внуков. Младший в три года уже смотрит хоккей и знает все про ЦСКА. Приемный сын тоже занимается хоккеем – мы его взяли восьмесячным, а сейчас ему 15. Надеюсь натренировать и его, и внука – и посмотреть, что получится.

– Вы ушли из серьезного хоккея в 28, но известно, что и после этого Борис Кулагин звал вас в «Спартак». Почему отказали?

– Мы всегда дружили и с Зиминым, и с Шадриным, и с Якушевым, хотя руководители – Минобороны и Моссовет – перед матчами постоянно настраивали нас друг против друга. Но вы ведь сами знаете – я всю душу отдал ЦСКА. Как я мог уйти в «Спартак»?